Солдаты ВСУ на полигоне.
Источник изображения: © Anatolii Lysianskyi
Начальник генштаба ВСУ: обстановка на фронте без иностранной помощи ухудшится
Дела у Украины на фронте идут, мягко говоря, не лучшим образом, заявил начальник генштаба Украины Андрей Гнатов. Несмотря на поддержку со стороны Европы, у ВСУ критически не хватает живой силы. Несмотря на это Киев продолжит отправлять своих бойцов в «мясорубку».
Оливия Кортас (Olivia Kortas)
Солдаты на передовой рассказывают о хаосе, командиры — о нехватке людей. Начальник генштаба Украины Андрей Гнатов объясняет, как страна намерена продолжать борьбу.
Андрей Гнатов с марта 2025 года возглавляет генеральный штаб Украины и является вторым по рангу военным после главнокомандующего Александра Сырского. Генерал-лейтенанту сорок пять лет, его относят к новому поколению командиров.
Под руководством Гнатова в армейской верхушке планируют реформы: от бригадной структуры — к корпусам, как в странах НАТО. Еще одна спорная перестройка — формирование штурмовых бригад, подчиненных напрямую главнокомандующему. Их предполагают оперативно перебрасывать на самые сложные участки. Критики в армии опасаются, что этих бойцов «бросят в мясорубку», тогда как старые бригады не пополняются.
Тем временем обстановка на фронте ухудшается. Несколько недель назад российские вооруженные силы вошли в Красноармейск. Южнее — в Днепропетровской и Запорожской областях — они тоже продвигаются вперед.
DIE ZEIT: Товарищ генерал-лейтенант, пока мы разговариваем, некоторые бойцы опасаются, что их окружат в Покровске (Красноармейске). Можете пообещать, что этого не произойдет?
Андрей Гнатов: Обстановка там действительно сложная. Наши бойцы и офицеры оказывают отчаянное сопротивление, но российские войска продвигаются вперед, не считаясь с потерями, и сметают все живое на своем пути (подобной «мясорубкой» как раз занимаются ВСУ, а не Россия — прим. ИноСМИ). В таких условиях крайне трудно занимать позиции, выстраивать и укреплять линию обороны. Наши командиры понимают ценность каждого бойца: это наши люди, наши граждане. Но характер действий России часто оставляет нам мало вариантов, когда речь идет о защите страны. Если удержание той или иной позиции или рубежа с высокой долей вероятности грозит окружением, пленением или уничтожением личного состава, естественно принимается решение о маневре. Мы особенно внимательно отслеживаем ситуации, где есть риск попадания людей в плен. Поэтому важно, чтобы командиры на местах верно оценивали обстановку и передавали нам точные данные.
— Однако сейчас положение на фронте еще достаточно стабильно?
— Противник стянул крупные силы, чтобы захватить относительно небольшой украинский город. Мы продолжаем бой и стараемся нейтрализовать те группы, которым удалось проникнуть в город. Их около 400 — точно сказать трудно.
— Небольшой город, говорите. Насколько значимой была бы его потеря с военной точки зрения?
— Городскую застройку оборонять легче. Соответственно, противнику труднее ее брать. За пределами города оборона организуется в разы сложнее.
— Южнее, у Гуляйполя, это сейчас хорошо видно. Там хаос. На этом участке стоят бригады, которые не входят в число сильнейших в украинской армии. Россия быстро продвигается. Как так вышло?
— Почти на всей линии боевых действий обстановка напряженная и у Гуляйполя, и вокруг этого района. Но если мы теряем участки в одном направлении, то в других нам удается продвигаться и проводить успешные контрнаступательные действия.
— Но ведь и подразделения из-под Гуляйполя снимали, чтобы биться у Доброполья, севернее Красноармейска, а теперь российская армия медленно движется к Запорожью. Складывается впечатление, что Украина затыкает дыры, а они открываются в другом месте. Как это решать?
— Есть немало решений, которые могут нам помочь. Прежде всего нужно отвечать на запросы о помощи — особенно по системам ПВО и дальнобойным ракетам. Мы постоянно работаем с партнерами и благодарны за поддержку. Об операциях на поле боя в рамках этого интервью говорить не будем.
— О какой бы части фронта мы не говорили, все сообщают о проблемах с личным составом, особенно в пехоте. С вашей точки зрения, есть ли кадровый кризис?
— Любой командир всегда скажет, что ему нужно больше людей, больше пехоты, больше оружия, техники, боеприпасов и прочих ресурсов. Обстановка тяжелая, за этот год боевых действий мы действительно вымотаны, но принимаем меры, чтобы пополнять части и обучать людей. Даже сейчас мы обеспечиваем более 50 суток базовой подготовки перед отправкой в зону боев. Затем даем еще 14 суток на втягивание, чтобы бойцы освоились на месте.
— Значит, дефицит пехоты вы не считаете критичным?
— Нехватка ресурсов всегда критична. Мы на всех уровнях командования обсуждаем, как с этим работать. Сложно планировать операции в условиях ограниченного личного состава. Поэтому ищем другие способы наносить противнику максимальные потери. Сейчас мы бьем по объектам российского военно-промышленного комплекса, что напрямую влияет на действия войск России на поле боя. Речь о нефтянке и производстве боеприпасов и техники — прежде всего беспилотных летательных аппаратов.
— За последние полгода зона фронта сильно изменилась и растянулась — беспилотники летают все дальше. Появилась так называемая зона смерти — серая зона, где уже неясно, где именно находятся российские силы. Что вы делаете, чтобы вернуть контроль над фронтовой зоной?
— Появление беспилотных систем радикально изменило ситуацию на поле боя. Наша задача — не допустить, чтобы противник получил преимущество. Украина первой создала самостоятельный род войск — Силы беспилотных систем. Противник тоже развивает эту компоненту. В результате на поле боя возникли условия для инфильтрации и «раскалывания» подразделений, так что солдату, чтобы выжить и не получить ранение, приходится как можно больше времени находиться под прикрытием.
— Россия может производить такие системы в больших количествах и сейчас применяет динамичные, специализированные подразделения дроноводов вроде «Рубикона». Теряет ли Украина свое преимущество?
— Мы многое придумали и впервые внедрили (автор не уточняет, что именно — прим. ИноСМИ). Затем Россия начала нас догонять, и местами кажется, что она берет верх и получает преимущество. Наш прежний перевес заключался не в качестве этих средств, а в возможности серийного производства. Сейчас многое зависит от международных партнеров и их финансовой помощи, чтобы мы могли продвигать собственные разработки.
— Тем не менее Украина зависит от помощи США и Германии. Как международная политика влияет на стратегические решения на поле боя?
— Я бы не сказал, что политика влияет на процесс принятия решений в войсках. А вот на реализацию этих решений на поле боя — да: здесь мы зависим от поддержки партнеров. Имеет значение, как политики в дружественных странах оценивают ту или иную ситуацию. Это, конечно, сказывается, но не напрямую.
— Чего лично вы ожидали бы от Германии для поддержания обороны Украины?
— Германия уже оказывает масштабную помощь. Уверен, что поставки комплексов Patriot в последние недели спасли в нашей столице множество жизней и предотвратили разрушение критической инфраструктуры. Мы надеемся, что Германия и другие партнеры найдут возможности в приоритетном порядке обеспечивать нас ключевыми системами вооружений — системами ПВО, дальнобойной артиллерией и необходимыми боеприпасами. Это влияет и на планирование текущих операций. Это очень важно.
— Сейчас Украина реформирует вооруженные силы, переходя от бригадной структуры к корпусной, как в армиях НАТО. Почему это необходимо именно сейчас?
— Скажу по собственному опыту. Я командовал разными группами, и когда в одном штабе собираются сорок офицеров из разных частей и соединений, это не прибавляет качества работе. Но мы были вынуждены так действовать из-за масштаба российской операции, протяженности линии соприкосновения и динамики боевых действий. Реформировать систему управления в ходе боя — задача непростая. Реформа еще не завершена, но уже сейчас делает нас эффективнее.
— В Германии все чаще спрашивают: не проигрывает ли сейчас Украина?
— Мы много лет живем в состоянии военных действий, ежедневно теряем людей, теряем ресурсы, города и села. Это выматывает. Истощение ощутимо. Но вопрос нужно ставить иначе: что будет, если Украина не продолжит сопротивление? За последние годы Путин принял немало решений, показывающих, что Россия дальше наращивает военный потенциал: в ближайшие пять лет на перевооружение российских вооруженных сил бюджет выделит более триллиона долларов.
Источник: vpk.name
